Розы

Источник: 

SHUTTERSTOCK

Резкий гудок потрепанного «Сапсана» разрезал холодный воздух. Над перроном поднялся шум: кто-то кричал и искал нужный вагон, кто-то пытался удержать маленькую визжащую собачку, кто-то громко разговаривал по телефону. Гул врезался в мозг, запутывая мысли. Через минуту сонные люди хлынут из поезда на морозную улицу, заполнив все свободное место. Предыдущий шум будет казаться спокойной мелодией. Но это только через минуту.
Среди всей этой кричащей толпы выделялся только один человек. Он стоял в самом центре платформы и не замечал ничего вокруг. Его лицо было бледным, угловатым, волосы - неестественно темными и кудрявыми, а глаза - настолько голубыми, что в них терялось небо. Вся его фигура была какой-то серой, острой. Никто бы не заметил этого ребенка слез и печали. Но в руках он держал ярко-алые розы. Три цветка были бережно завернуты в газету. Их не трогал ни порывистый ветер, ни моросящий дождь. Эти цветы не были похожи на привычные читателю розы: их цвет был цветом возрождения, надежды, любви. Никто не мог пройти мимо, не задержав на них взгляд…
… Старый поезд остановился у платформы с противным скрипом. Измотанные люди быстро покидали вагоны. Они все были одинаковые: серые пальто, темные синяки под глазами, лица, выражающие только усталость. Повсюду слышался стук чемоданов об грязный асфальт, где-то натянуто смеялись. Воздуха категорически не хватало. Таинственный парень этого не замечал - он весь обратился к третьему вагону. Его глаза ожили, а на тонких губах появилось бледное подобие улыбки. Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать. Все вагоны были пусты. Но он ждал. Он ждал даже тогда, когда поезд уже отправился в депо, когда на часах пробило 11 вечера, когда у него поинтересовались, все ли хорошо. Ровно в полночь он медленно побрел с платформы, волоча свои цветы по земле.
Он приходил на платформу каждый день. Каждый день приходил с тремя ярко-алыми розами, ждал потрепанный «Сапсан», надеялся кого-то увидеть и уходил на стыке дней. Он ни с кем не разговаривал, ни на кого не смотрел. Он просто ждал, покорно и кротко. И так прошел год.
Третьего марта на вокзале было необычайно громко. Причин для этого не было никаких. Но ощущение, что что-то произойдет, не покидало никого. Об этом словно кричали и цветы голубоглазого брюнета: они были ужасно обыденными и недостаточно алыми. Они были другими…
… Старый поезд остановился у платформы с противным скрипом. Утомленные люди вышли из душных вагонов. На улице было сыро и холодно, но солнце светило по-весеннему ярко. Почему-то вагоны пустели медленно, неохотно. Те, кто успел вырваться из этих металлических коробок, не спешили уходить. Они стояли, размеренно обсуждали какие-то пустые темы, курили и иногда улыбались. Парень с розами продолжал ждать. Он смотрел сквозь этих людей, заглядывал им в души, ничего не находил, но продолжал что-то искать. Иногда он обращал свой пронзительный взгляд на ржавые двери третьего вагона, но быстро его отводил. Никто больше не выходил.
Прошло пять минут. Десять. Из вагона вышла миловидная девушка. В глазах парня что-то разбилось, разлетелось на миллиард осколков, которые никогда нельзя будет склеить. Их взгляды встретились: его холодный, мертвый и ее слишком радостный, солнечный. Девушка виновато улыбнулась, встряхнула кудряшками и поправила лёгкое платье, которое подчеркивало ее сильно округлившийся живот. «Прости», - прошептали нежные губы. «Никогда», - ответили равнодушные глаза. Ее это никак не задело. С приторной улыбкой эта кукла вернулась к вагону, где ее ждал такой же приторный «принц» с розовыми чемоданами. Одинокий юноша остался наедине с розами.
Через три дня его нашли мертвым на скамейки напротив третьего вагона потрёпанного "Сапсана". Голубые глаза смотрели в серое небо, которое плакало, разрывалось над телом. А на губах впервые была счастливая, искренняя улыбка. Смерть спасла этого одинокого, загадочного парнишку от любви.
Толпа не заметила его исчезновения. Поезда все также продолжали приезжать в назначенный час, люди все также шумели и не замечали жизнь, которая текла размеренно и тихо. Только кто-то принес на скамейку три розы. Они были непозволительно яркими, чересчур пошлыми на этом грязном перроне, потерявшем своего вечного спутника.