История жизни в оккупированном Харькове глазами свидетельницы.
— Светлана Валентиновна, расскажите немного о своей юности, где вы родились?
— Родилась я в 1926 году в Харькове. Там жила, оканчивала институт и была в оккупации. Когда началась война, я как раз закончила 7 классов. 8-10 классы были платными в то время, многие мальчики после 7 класса пошли в военные училища. Был выпускной 20 июня в 1941 году, большой вечер. Мы тогда уже считали себя взрослыми. А на утро, в воскресенье, — война. Мне было 15 лет. Почти 3 года мы в оккупации пробыли. После освобождения Харькова я сдала экстерном экзамены и поступила в институт иностранных языков. В 1947 году стала преподавать в мединституте немецкий язык. Потом в 1949 году вышла замуж, приехала в Ленинград и пошла в педиатрический институт преподавать на почасовую. Потом я работала уже в ЛИАПе (ныне СПБГУАП), а потом в ГДОИФК им. П. Ф. Лесгафта (ныне НГУ физической культуры, здоровья и спорта им. П.Ф. Лесгафта).
— Получается на протяжении всей войны вы находились в оккупированном Харькове?
— Да. Мы очень страдали. Еле выжили. Когда наши отступали из Харькова, они все взорвали, чтобы не досталось немцам. Конечно, так не всюду в оккупации было, в деревне и в других городах иначе. А в Харькове было, как в Ленинграде. Не было ни воды, ни электричества, ни транспорта, ни газа, ничего. От нашей квартиры не осталось даже дымохода. Холода наступали, когда немцы вошли в Харьков. С трудом, за большие деньги мы достали буржуйку. А топить тоже нечем, дров нет. За водой ходили на речку. Ни школы, ничего не работало. Когда пришли немцы, город был в Республике Немцев Поволжья. Меня не взяли переводчиком, их брали на работу в органы, в основном с военнопленными. Люди, которые были в оккупации, по сути, были людьми второго сорта. Без вины виноватыми оказались. До 23 августа 1943 года Харьков был «под немцами». А в 1947 году после института меня направили в Западную Украину, в Луцк. Там еще вовсю свирепствовали бандеровцы, с ними шла война. Дипломы тогда выдавали через год, после отработки по специальности, а все решало распределение: хочешь, не хочешь, а надо ехать. Если бы я туда поехала, не знаю, была бы я жива или нет.
— Кто-нибудь из вашей семьи ушел на фронт?
— Мой муж воевал с первого дня. Добровольцем пошел на фронт, работал в авиачастях техником. Брал Берлин, расписался на Рейхстаге. У меня много его орденов.
— А ваша семья пыталась эвакуироваться из Харькова?
— Мы втроем остались в оккупации — я, мама и младшая сестра. Выехать из города было очень сложно. Мама преподавала в мединституте, и её, несмотря на то, что она женщина с двумя детьми, в эшелон не взяли — был переполнен. Вывозили членов партии, евреев. А мы ни то и ни другое. Бросили нас в Харькове. У отца была уже другая семья, он смог уехать со своим институтом в эвакуацию.
— Когда взрослые старались обеспечить семью самым необходимым, чем занимались дети и подростки?
— Знаете, нам нужно было как-то выживать. Мама работала на кафедре химии и привезла из своей лаборатории огромную бутыль уксусной эссенции. Эссенцию мы разбавляли водой, которую я приносила из реки, разливала в бутылочки этот «уксус» и ходила на рынок. Мне нужно было менять его на продукты. Немцы никаких пайков не давали, только тем, кто являлся «volksdeutsch» (этнические немцы). У них была национальная политика, а в Харькове много осталось немцев. Одни работали, у других были магазины. Им и давали пайки. А нам надо было умирать.
Уксус кончился. Мы с сестрой строгали спичечки, потом мама готовила серу, в нее палочки и промакивали. Я стала продавать на рынке эти самодельные спички. Нигде их не достать, а товар ходкий — были нужны. Нашлись те, кто делали спички получше, их товар люди и выбирали, наши перестали брать. Приходилось далеко ездить на рынки менять даже свои вещи, которые носили. Есть же что-то надо было.
— Часто доводилось видеть бомбежки в Харькове?
— Да, бомбёжек было очень много. Немцы его взяли осенью 1941 года. Мы жили за городом и каждый вечер видели, как на Харьков летят фашистские самолёты и бросают бомбы. После взятия был фронт, но это ничего не меняло, потому что и так были сплошные взрывы. Но уже в мае 1942 года случилась «Харьковская катастрофа». По воспоминаниям маршала Г. Жукова, это наступление наших войск была самая большая ошибка в войне. Немцы не только отбились, но и уничтожили 1200 наших танков, силы их были огромные. Почти все войска, отправленные в это наступление, были разбиты. Кто-то погиб, кто-то попал в плен. Немцы за считанные недели дошли до Донбасса, захватили его, а потом дошли и до Сталинграда. У меня есть рассказ о другой Харьковской катастрофе, о которой никто не знает, в феврале 1943 году. Мало какой город во время войны пострадал так, как Харьков.
— В оккупированном городе были, наверное, и болезни, и голод, и прочие тяготы военного времени. Как люди поддерживали свое здоровье?
— Ох, никаких поликлиник, никаких врачей не было — только частные, которые не всех принимали, да и за деньги. Немцы хотели уничтожить население, зачем им было поддерживать нас? Сначала агитировали уехать в Германию, врали, что там хорошо. Некоторые по дурости поехали, потому что здесь совсем невозможно было жить. А потом до людей быстро дошло, что туда нельзя ехать, — там рабский труд, без еды, люди умирают. Поэтому стали прятаться, старались не выходить лишний раз. Я боялась, чтобы меня не угнали в Германию. Были облавы, могли на улице схватить и сразу в эшелон. Даже на рынках ловили, молодежь угоняли сразу. Кому повезло — попадали к фермерам — в сельхозе во время работы можно было что-то из земли вытащить, погрызть, но и хозяева бывали разные. Других на заводы отправляли.
— Вы делали какие-то записи, заметки? Может, вели дневник, когда были в оккупации?
— Нет, никаких записей я не делала. У меня хорошая память. Сейчас, конечно, уже сдаёт чуть-чуть. Когда вышла на пенсию в 85 лет, я начала писать свои воспоминания, мемуары. У меня опубликовано 15 рассказов. Там есть истории и об оккупации.
— Светлана Валентиновна, очень хочется услышать от вас напутствие следующим поколениям! Возможно, вам открылась с прожитыми годами какая-то истина...
— Мы, конечно, очень пострадали в 1990-е годы. Я хочу сказать, чтобы все-таки помнили, что очень ценно то, чтобы оставалась своя Родина. Не идти на поводу, не подчиняться никаким другим нациям. Как Украина сейчас под США, например. Помнили, что должно быть свое Отечество, свое правительство, свои ученые. Чтобы развивалось у нас образование, были свои заводы и т. д. Надо любить и стараться быть самостоятельными, поддерживать друг друга. Вы знаете, почему мы выиграли войну? Люди поняли, что надо побеждать, нельзя быть «под игом» Германии. Правильно говорил Отто фон Бисмарк: «Нечего идти на Россию, не победить ее». Сейчас идет военная операция. Нужно, чтобы было много людей, сильных, которые хотят победы. Так с самого начала было, люди на себе это прочувствовали. Наше дело правое, победа будет за нами!
Автор фото: Кононенко Алина. На фото С. В. Катченкова.
