Номинированный текст
Вероника Саркисова: «В кино могу сыграть кого угодно — от ребёнка до бабушки»
Актриса озвучивания — о преимуществах дубляжа, кризисе и Роулинг.
Вероника Саркисова — актриса дубляжа, известная по ролям в более 370 проектах. В эксклюзивном интервью она подробно описала процесс озвучивания, рассказала о работе с Андреем Кончаловским в фильме «Ближний круг» и о влиянии экономической ситуации в стране на выход картин в прокат.
«Мам, я тебя слышал!»
– Какими работами вы гордитесь больше других?
– Ну, не то чтобы горжусь, но есть одна — «Мы», ужастик. У меня было две роли: одна — роль обычного персонажа, другая — в образе ужаса, с ножницами в горле. Изначально героиня говорила надломленно. Я всё шутила: «Как Лукашенко». И мне так нравился этот процесс, что можно ломать голос, как-то необычно говорить. А потом компьютерные технологии так всё изменили, что я подумала: «Подождите, я спокойно могла бы сказать всё обычным голосом, и был бы такой же успех». Но тот путь, который я проделала, — это было неповторимо. Я наслаждалась.
– Вашему сыну восемь лет. Узнает ли он голос мамы, когда смотрит ваши работы?
– Он — первый, кто всегда меня узнаёт. Если Мирослав находится, к примеру, у бабушки, видит рекламу, он всегда звонит и говорит: «Мам, я тебя слышал!» Еще когда мой сын совсем не разговаривал, он как-то сидел, ковырялся в своих игрушках, а я была на кухне. Параллельно шел мультик по каналу «Карусель», в котором я озвучивала, по-моему, сразу пятерых героев. Когда моим голосом говорили мальчик, девочка, животное, он не обращал внимания. Но когда появилась соседка, которая ругалась на этого мальчишку, Мирик играл-играл, а потом выдал: «Мама?».
– Вы принимали участие в озвучке «Фантастических тварей», «Тайной жизни домашних животных», «Джокера», «Джуманджи». Хотелось бы вам перевоплотиться в тех героев, кого вы озвучивали, и сыграть роль в фильме?
– Откровенно говоря, я в них и так перевоплощаюсь, стоя возле экрана. Ведь ты не просто читаешь текст, интонируя как-то. Если героиня плачет, я плачу вместе с ней. Иначе слышна фальшь. Безусловно, технически я могу это сделать: «Зачем же ты так со мной поступил?» (будто бы плачет). Но я же не рыдаю. Когда вы подкладываете своё нутро, вы идёте параллельно с персонажем, проживаете всё по-настоящему. И тогда это работа моя.
– «Фантастические твари» — произведение Джоан Роулинг. А Гарри Поттера любите?
– Я обожала эти книжки. Запоем их читала, ночами не спала. И мне так нравилось, у меня такой фантастический мир сложился в голове. Но когда вышел фильм — разочаровалась. То, как я себе это представляла, было ещё богаче, красочнее, чем на экране. Я прочитала всего «Гарри Поттера». Что касается «Тварей», это уже мимо меня прошло. Может, возраст был такой, не до «Тварей» было.
– Насколько для вас значима работа с текстом Роулинг?
– Перевод адаптирован под зрителей. И очень важный фактор имеет укладка. Чтобы наши губы совпадали — дубляжные и русские — мы должны некоторые слова заменять. Поэтому это был не дословный текст Роулинг. Со мной очень многие не любят ходить в кинотеатр, потому что сразу начинаю видеть всех, кто озвучивает. Я их знаю, представляю, как они работают, и комментирую: «Эх, не попал, ай, не синхрон». И меня просят: «Ник, ты можешь замолчать? Дай посмотреть». Я из-за этого пропускаю чуть ли не половину фильма. Когда голос полностью совпадает с картинкой, ты перестаёшь видеть своих коллег и просто наслаждаешься.
– А как устроен процесс озвучивания?
– Я почти никогда не знаю, что буду писать. Исключение — реклама, да и то, мне не всегда сообщают, на что иду. Нет никакой подготовки, изучения текста заранее. Что должно быть обязательно — здоровье, звонкий голос и без сезонных соплей. Нужно уметь читать лист по диагонали. Я прихожу, режиссер вводит в курс дела. Он говорит: такая героиня, характер такой-то. Там кое-что произойдёт, что — ты потом узнаешь. После захожу в полутемную студию. Передо мной лежит текст с таймкодами, который крутится на экране вместе с картинкой. На определенной секунде начинается моя реплика. Помогают укладчики, которые пишут в скобках специальные знаки: «с» — синхрон — значит сейчас будет крупный план, видны губы, в которые надо попасть. «Пс» — полусинхрон, когда губы видны, но не полностью. «Нс» — несинхрон — со спины. Ну, и дальше погнали: многоточие — длинная пауза, две палочки — совсем длинная пауза, две точки — фоновый звук. По ним я всё и считываю. Так как я давно уже озвучиваю, то могу не смотреть на героя: я в него «вхожу», понимаю, как он говорит. Быстро, со словами паразитами, немного растянуто. Ты это слышишь и вместе с ним ныряешь в параллель, становишься единым целым. Не скажу, что все свои картины я смотрела до конца. По своей линии я знаю, что и когда происходило. А о чём фильм — даже понятия не имею.
– Как вы используете голоса персонажей в повседневной жизни?
– Меня часто просят поздравить кого-то голосом того или иного героя. Такое я делала. Однажды мне юноша из Белоруссии написал: «Может, вас по голосу продавцы в магазине узнают». Нет, меня не узнают.
– Сергей Бурунов в своём интервью рассказывал, что за день до работы нельзя есть соленое, иначе будут слышны щелчки. А какие житейские штучки вы используете перед тем, как озвучивать в студии?
– Непосредственно перед озвучиванием желательно не пить кофе, чай, сладкое. Как раз появляются слюни, щелчки – вот это всё. Вода присутствует в обязательном порядке в момент записи. Ну и беречь голос — то, чем ты работаешь. Не орать, холодное не пить, на морозе не разговаривать. За некоторое время до прибытия в студию я пою, если еду за рулём, занимаюсь артикуляционной гимнастикой.
«Ника, ты должна стать актрисой»
– Вы были очень юной, когда стали работать в театре. Как вам удалось начать в таком возрасте?
– После окончания общеобразовательной Щепкинской школы я пошла в Московский областной Камерный театр реквизитором. Смотрела, как люди работают на сцене, внимательно следила за репетициями. И в один прекрасный день одна актриса ушла в декрет — она играла в детском спектакле «Вождь краснокожих». На ее место пришла выпускница Воронежского театрального института. Ее вводили в роль. С ней работал режиссёр, и я должна была присутствовать, потому что ей нужен был реквизит. Я сидела в зале и запоминала. И вот пришло время показать себя. Приходит худрук театра, Якунин Валерий Иванович, который, к сожалению, недавно нас покинул. Я благодарна ему за всё. Девушка переволновалась: забыла танец, где-то зажалась, что-то не смогла, а спектакль — завтра. Первая уже с животом — она играть не может, а эта представила себя не с лучшей стороны. Режиссёр начинает нервничать, а я предлагаю: «Валерий Иванович, можно попробую?». Он удивляется: «В смысле?». Рассказываю, что я актриса, а еще озвучиваю, снималась в кино, на сцену выходила, посещала репетиции. Он согласился. Назавтра спектакль играла я.
– Какие эмоции вы ощущали во время премьеры?
– Это было просто незабываемо. Однако ж смелость, которую я продемонстрировала за день до показа, пропала во время спектакля. Моя роль заключалась в том, чтобы в определённый момент пробежать через весь зал с копьём со словами «Эге-гей!». Но когда я осознала, что настал мой черёд, я просто стояла в ступоре. Я понимала, что у меня всё трясётся, адреналин просто зашкаливает. У меня всё сжалось, и я подумала, что больше никуда не пойду. Меня билетерша с силой выпихнула на сцену — и я рванула.
– С 2005 года вы верны театру на Юго-Западной. Здесь вы играете как Элли в «Изумрудном городе», так и Бьянку из «Укрощения строптивой». Насколько трудно перевоплощаться из персонажа детского произведения в героя взрослой книги?
– Когда только начала работать в спектаклях для детей, у меня возник такой бзик, что накануне я стараюсь не ругаться матом, не курить, подготавливать своё нутро к чему-то чистому. Вскоре стало легко перевоплощаться на мастерстве: запрыгивать в костюм и окунаться в другой мир. Иногда у меня бывает по три показа в день — от волшебной колдуньи до Джульетты и дочери Макдуфа. Это три разные истории, но они все во мне. Что в озвучке мне нравится больше, чем в театре: там я могу сыграть кого угодно — от ребёнка до бабушки.
– Как вы попали в кино?
– На первом этаже дома жила Кира Павловна, театровед, и я к ней постоянно приходила читать стихи. Она всегда мне говорила: «Ника, ты должна стать актрисой». Однажды со старшим братом мы гуляли и увидели объявление, что требуются дети от 3 до 12 лет на кинопробы. Мне было 3. Мама не хотела брать меня с собой, но в итоге мы поехали вместе. Кончаловский разговаривал с каждым из нас. Естественно, я не имела понятия, кто он. После прочтения стихотворения режиссер говорит: «Очень хорошо. А ты хочешь сниматься в кино?». Я ответила, что хочу и что мне даже Кира Павловна сказала, что я должна стать актрисой. Андрей Сергеевич не знал, кто она, но был уверен: «Раз Кира Павловна сказала, то конечно». И вот я снялась в его картине «Ближний круг» дублершей главной героини и актером массовки.
Когда мне исполнилось 6 лет, фильм вышел на экраны. На премьере я увидела Кончаловского, дернула его за пиджак и спросила: «А вы меня помните? – у меня тогда были длинные кудрявые волосы. – «Эти глаза я не забуду». В 17 лет, когда я снова встретила режиссера, решила поинтересоваться: «А вы меня помните?». «Такие глаза я точно не забуду. Конечно», – ответил он.
– Каким был ваш дебют в дубляже?
– Это произошло в фильме «Три сестры» режиссера Сергея Александровича Соловьева. Я играла Ирину в детстве. Мастер не хотел, чтобы я озвучивала себя. Как-то раз записывала свой голос, а мимо студии проходил режиссер дубляжа, заглянул ко мне и спросил у моей мамы: «У вас там ребенок пишется?»
– «Да, моя дочь снялась. Теперь озвучивает», – ответила мама.
– «Хм, интересно, пусть зайдёт в соседнюю студию».
Мы пришли. Нужно было продублировать мальчика из американского фильма. Мне дали текст. Будучи наглой девчонкой и зная английский, я заявила: «Вообще-то, он здесь не то говорит». А они в ответ: «Ну ты пойми, здесь в губки попасть надо». И получилось. Так я попала в дубляж просто волей случая.
Беседовала Дарья Могилевич
